Русские безубойники

Кто я?

Каким вижу будущий мир?

И если я смогу пробраться в глубины человеческих веков, то на какой опыт мне там опереться? Где обнаружить себя? Возле зева пещеры, рядом с кучкой обглоданных костей? В тёплом гостеприимном саду? С коробом в лесу? В поле за плугом?

Поговорим про одно из современных направлений пути к себе, пути вглубь, ввысь и вдаль: «я никого не ем».

Советский фантаст, космист, гуманист Иван Ефремов описывал в «Часе Быка» будущее Человечества с позиций, которые нынче многие сторонники здорового образа жизни относят к вегетарианским. Герои его прекрасного будущего не убивают для еды животных, имеющих развитую нервную систему, не ставят над ними жестоких опытов. Они создали технологии для получения искусственного мяса и искусственного молока. Причём, без таких перемен людям было не подняться на новую ступень развития, не вырасти в человечности, в уважении, в чувстве собственного достоинства.

В дореволюционной России «первым этапом нравственного возрождения» считал вегетарианское питание Лев Толстой.   

Физиолог Иван Павлов (тот, который собак резал для изучения процессов пищеварения) пришёл к выводу, что вещества, образующиеся в организме в результате переваривания животных белков, способствуют раздражительности. Впрочем, полностью от мяса учёный не отказался. Он посчитал, что изредка раздражаться нужно. Тем не менее, его наблюдения подтвердили опыт вегетарианцев: люди, хотя бы в некоторые периоды жизни, выбирающие стратегией питания: «я никого не ем», становятся более доброжелательными, спокойными, жизнерадостными.   

Ко времени обобщений физиолога Ивана Павлова, опыт «безубойного» питания имелся в России у тысяч и тысяч людей. В начале двадцатого века вегетарианские общества были открыты в пятнадцати городах, работали семьдесят три вегетарианские столовые. Причём, если в Западной Европе «гигиенистов», как называли у нас представителей диетического направления вегетарианства, больше привлекала польза, которую человек может получить от растительной пищи, то русские чаще оказывались «безубойниками». Они могли даже сомневаться в пользе для здоровья от растительной еды, но отказывались от соучастия в насилии к животным «ради идеи».  

После революции новая власть стремилась накормить рабочих. Многим из них не доводилось поесть мяса не из стремления к самосовершенствованию, а по причине нищеты и обездоленности. В годы преодоления разрухи вегетарианские общества и столовые стали восприниматься народом блажью свергнутых богатеев. Их стали закрывать. Вегетарианство было объявлено чуждым советскому строю.  

Возрождение русского вегетарианства произошло только в конце двадцатого века.

Татьяна